Не прощаемся.
За полторы недели с тех пор, как Роджер Федерер объявил о прощании с теннисом, его поздравил почти весь спортивный мир. Лионель Месси назвал швейцарца примером для любого спортсмена, а Фернандо Алонсо хватило только на плачущий эмодзи и «спасибо». Дэвид Бекхэм написал, что не видел ничего красивее игры Роджера, а Пау Газоль выиграл конкурс на подпись к исторической фотографии Федерера и Рафаэля Надаля: «Когда твой главный соперник вместе с тобой рыдает из-за того, что ты уходишь, этим все сказано».
Но помимо корпоративных трибьютов, в потоке поздравлений Федереру было заметно много реплик неспортивных людей. Актер Хью Джекман поблагодарил Маэстро за «неизгладимый след», который тот оставил в теннисе. Комик Конан О’Брайен поздравил Роджера с потрясающей 24-летней карьерой, подготовившей его к тому, чтобы завести подкаст. Обладательница «Оскара» Энн Хэтэуэй записала видео из коридора нью-йоркского Карнеги-холла, завешанного портретами выступавших там музыкантов: «Нет более подходящего места, чем в окружении этих легенд, чтобы поздравить такую легенду как ты».
С Хэтэуэй ранее в этом году Федерер снялся в забавной рекламе швейцарского туризма. Она была продолжением прошлогоднего ролика, в котором от съемок с Роджером «отказывался» Роберт де Ниро. «Попробуй набрать Хэнкса», – говорит в конце видео один двукратный обладатель «Оскара» про другого. «Неудивительно, что Боб не захотел. В следующий раз зови Мэрил», – панч Хэтэуэй. Полгода спустя актриса в своем послании сформулировала, кажется, одну из самых характерных граней феномена Роджера: его слава и звездная мощь уже давно не спортивные. Они универсальные – как у артистов, музыкантов, художников.
Это подтверждается, например, тем, что в выходные на трибунах прощального матча Федерера были Билл Гейтс, Джоан Роулинг, Хью Грант, Анна Винтур. Вообще это обычный зрительский лайнап для приличного теннисного турнира, проходящего в мировой столице (как забыть Брэдли Купера и Джерарда Батлера, болевших за Энди Маррея на победном «Уимблдоне», или Леонардо Ди Каприо в нью-йоркской ложе с радио US Open в ухе).
Но Федерер отличился и тут: основателя Microsoft он в позапрошлом году приглашал поиграть в теннис на родине своей мамы в ЮАР, а самая влиятельная фигура мировой моды Винтур, на матче сидевшая рядом с папой Федерера Робертом, неделей ранее на правах давнего друга написала Роджеру трибьют (всего второй ее текст за последний год, не считая главредских колонок в американском Vogue). В нем она лучшим подарком в жизни назвала внезапное появление Роджера у себя дома (его тайно пригласили ее дочь и зять). Актер Том Хиддлстон не успел на пятничные проводы Федерера, но нашел и обнял его в коридорах Кубка Лэйвера позднее.
Конечно, как и с любыми публичными селебрити-связями, переоценивать количество и глубину этих не стоит. Очень часто за такими встречами на камеру стоят просто общие агенты, спонсоры или чья-то охота за паблисити. Но вместе с тем очевидно, что в великую теннисную эпоху, когда по спортивным показателям Федерера обошли не один, а два современника, по узнаваемости вне корта к нему не приблизился никто.
Одним из первых за пределы спорта Роджера вывело теперь знаменитое эссе Дэвида Фостера Уоллеса, автора «Бесконечной шутки» и большого любителя тенниса. Текст «Федерер как религиозный опыт», опубликованный в 2006-м в спортивном приложении The New York Times (на русском тут, тут и тут), представил швейцарца как супергероя, перевел его спортивное великолепие с теннисного на человеческий. «Это было как в «Матрице», – пишет Уоллес о розыгрыше в финале US Open-2005, эффектно завершенном Федерером. Показательно даже, что описание ралли на 400 с лишним слов на поверку оказывается неполным и беллетризованным, – ведь поп-культурные персонажи всегда мифологизированны, и именно в такого уже в 25 лет и еще на первом десятке «Больших шлемов» стал оформляться Федерер.
Пик Федерера был таким долгим и тотальным, что к моменту, когда к 2010-м он прошел, детали побед и поражений Роджера уже не имели значения – на ауре превосходства в сочетании с премиальными спонсорами, вневременным стилем и глянцевыми эдиториалами он стал олицетворением класса и роскоши для публики гораздо более широкой, чем аудитория теннисных матчей.
Эстетский соцсетевой аккаунт onlyclassy, на 1,5 млн подписчиков романтизирующий все элитное, дорогое и винтажное, обожает теннис в целом, но Федерера сакрализует. Глобальное голосование GQ, запущенное в конце 2019-го, признало Федерера самым стильным мужчиной (не спортсменом) десятилетия. Высоколобый вестник современной культуры The New Yorker (на сайте которого по тегу «Роджер Федерер» – семь страниц заголовков) иронизировал про позднего Федерера, что его поражения «заставляют нас чувствовать себя необъяснимо паршиво – хотя вообще-то какая разница?» А в 2013-м, когда Роджер уже не доминировал и пытал счастья с ракеткой большего размера, там, кажется, неиронично переживали: «Пикассо смог бы писать более широкой кистью? А Барышников – танцевать в треккинговых ботинках?»
Федерер не любит сравнения с художниками и артистами, потому что считает, что они умаляют его атлетизм и умение бороться. Он предпочитает называть себя шоуменом и в этом качестве с очевидным удовольствием раскрывался не только на корте. На красной дорожке «Оскара» он однажды опрокинул шот текилы с соведущим Джимми Киммела, а на Мет Гала пришел в кастомном смокинге Gucci с вышитой стразами коброй (осуществившемся при содействии, конечно, Анны Винтур).
Поджанр дурашливых рекламных роликов в селебрити-маркетинге вообще можно называть в честь Федерера (прямо как люкс в The Carlyle, культовом нью-йоркском отеле, где останавливались JFK и Мэрилин Монро): только навскидку вспоминаются его сумка, набитая конфетами Lindt, упражнение в точности «за кулисами» съемок для Gillette, перевоплощения в теннисных икон прошлого для Mercedes-Benz и, конечно, великий фит с Рафаэлем Надалем, где они три минуты задыхаются от смеха.
Федерер всегда легко смеялся и так же легко плакал – когда побеждал, и когда проигрывал, и когда давал интервью. Это трогает, конечно, сильнее титулов и, скажем, удачных инвестиций (швейцарский кроссовочный стартап On, в который он вложился несколько лет назад, теперь коллабится с Loewe), потому что делает его ужасно человечным. В этом же духе каждый год на турнире в Базеле Федерер угощал болбоев пиццой, потому что когда-то сам был там болбоем. На межсезонные сборы он много лет приглашал кого-то из топовых юниоров, потому что дорожит преемственностью поколений и хотел знать, куда движется теннис. На вопрос о юношеском тренере, погибшем, не успев увидеть его первый «Шлем», почти 40-летний Федерер расплакался мгновенно: «Надеюсь, он бы мной гордился».
Может даже, это и есть главное наследие Федерера – не эстетичность игры (рекорды, которая она принесла, уже побиты), не личные качества (это слишком субъективно) и даже не блестящий персональный брендинг (это результат работы большого количества людей), а способность и после 20 лет одинаковых пресс-конференций и миллиарда долларов на счете остаться живым и достаточно доступным.
Почти каждый трибьют Федереру от теннисных коллег в последние дни благодарит его за то, что он сделал теннис популярнее, богаче и релевантнее, как ни один игрок до него. Параллельно глобальная поп-культура тоже уже считает его своим; основатель Business of Fashion Имран Амед про прощальный вечер Федерера написал: «Забудьте про идущие сейчас недели моды. Ничего красивее и мощнее я не видел очень давно».
Многие будут скучать по Роджеру Федереру на корте. Хорошо, что он ушел только из тенниса.