Эмоциональное письмо Наринэ Абгарян Сержу Саргсяну
Господин не-мой-премьер Саргсян. За последние десять дней много людей обращались к вам с просьбой о благоразумии и призывом отнестись с уважением к своему народу. Я человек эмоциональный, пишущий за счёт своих чувств, тексты, к сожалению, по-другому и не создаются. Потому в моём обращении не будет взвешенных слов и выверенных фраз. И призывов к благоразумию тоже не будет.
Господин не-мой-премьер Саргсян. Моему папе 73, и все эти годы, за исключением студенческих, он прожил в Берде. Каждый год он приезжает в Ереван для того, чтобы пройти в толпе к Цицекарнаберду и возложить цветы в память о предках, погибших сто с лишним лет назад. У папы системное заболевание, называемое у нас ереванским. Ходить после приступов трудно, иногда просто невыносимо. Но отца это не останавливает. Традиционный маршрут скорби у него такой: добравшись на транспорте из Авана до Адонца, он выходит на остановке и направляется к Цицернакаберду. Расстояние, которое проходит мой 73-летний отец — десять с лишним тысяч шагов в один конец.
Господин не-мой-премьер Саргсян. Мои родители до сих пор живут в приграничье. Они не уехали оттуда ни в годы войны, ни после. В невыносимые девяностые они делали всё для того, чтобы их детям досталась свободная и сильная страна. В холод, голод, блокаду мама преподавала в школе, папа работал в поликлинике. Когда становилось совсем тяжело, они вывозили своих пятерых детей в город. И возвращались в Берд. Они его не покидали. И не покинули по сей день. Единственный в моей семье, кто уехал от войны — это я. Всё это время, оставаясь преданным гражданином своей страны, я работала на её имя. Как могла, как умела.
Господин не-мой-премьер Саргсян. Настоящий исход моей семьи начался в годы вашего правления. Брат уехал шесть лет назад из-за невозможности найти работу. Сестра эмигрировала в позапрошлом году, после того, как ей в очередной раз нахамили в госучреждении. Она так и сказала — я уезжаю, потому что не хочу, чтобы какая-нибудь такая гнида оскорбляла моего ребёнка. В прошлом году в Америку переехала наша двоюродная сестра. И ещё одна моя сестра раздумывает об эмиграции.
Господин не-мой-премьер Саргсян. С каждым приездом в Берд я видела апатию и разочарование, в котором находилось приграничье. Людям невыносимо тяжело наблюдать, как Армения, отданная на потеху горстке беспринципных чиновников и продажных генералов, скатывается в позорную олигополию. Как бессовестное духовенство делает всё возможное, чтобы изгнать из церквей бога. Как падает уровень образования и медицины, как изгаживается природа и разворовывается имущество страны.
Но на днях эта апатия развеялась словно мановением руки. Я много лет не наблюдала своих родителей такими воодушевлёнными и счастливыми. Они общались по вотсаппу. Папа рассказывал о митинге в Ереване, на котором сам побывал, мама говорила о том, что в Берде тоже митинг, эти прекрасные балбесы (проработав почти пятьдесят лет в школе, она никогда не выключает режим учителя), не раздобыв вувзелы, стащили горн и подсоединили к нему велосипедный насос! И теперь дудят так, что уши закладывает!
— А в Ереване… — перебивал папа. — А в Берде… — не отставала от него мама.
Папа потом признался мне, переливаясь глазами — дочка, я уже не верил в возрождение своего народа. А теперь — верю.
На следующий день вы, господин не-мой-премьер Саргсян, обойдя закон о неприкосновенности, арестовали лидеров оппозиции, тем самым лишив моих родителей надежды на счастливые перемены. Моих преданных до последней краинки души своей родине и народу родителей. Наших преданных своим детям и стране родителей. Я не знаю, как можно такое простить вам и вашему окружению. И я не прощаю. И если нужно сделать шаг, чтобы отречься от вас, я делаю тысячу.