Содержание:
Небо, самолет, мороженое. Как не поссорились Реджеп Эрдоган и Владимир Путин
Россия и Турция, еще вчера стоявшие на грани нового военно-дипломатического кризиса, похоже, решили прикрыть возникшие противоречия публичными сигналами о продолжении военно-технического сотрудничества (ВТС). От визита Реджепа Эрдогана в Россию ждали серьезных подвижек по ситуации на северо-западе Сирии, где остается последний анклав оппозиции, но турецкий лидер обманул ожидания. Он получил от Кремля поддержку в проекте зоны безопасности на сирийском северо-востоке и показал НАТО готовность покупать у России оружие. На болевые точки двусторонних отношений Эрдоган предпочел не давить.
Демарш турецких генералов
Визит турецкого лидера на авиасалон МАКС-2019 в Жуковском был неожиданным. Необходимости экстренно лететь в Москву не было: в следующем месяце в Нур-Султане Эрдогану и так предстоял разговор с российским коллегой. Но время приезда, очевидно, связано с острейшим инцидентом в Идлибе: сирийская авиация 19 августа нанесла удар по конвою, двигавшемуся на укрепление девятого (из двенадцати) наблюдательного пункта турецкой армии, а сирийская армия взяла под контроль важнейший город провинции – Хан-Шейхун, мотивируя это (как и всегда) борьбой с радикальными группировками. С учетом того, что «режим тишины» в Идлибе Турция согласовывала с Россией, было логично ожидать, что Анкара либо нанесет удар по позициям правительственных войск в ответ на гибель троих своих военнослужащих, либо разорвет договоренности с Россией, очертив «красные линии».
Но ответных мер не последовало.
В связи с этим не удивительно, что накануне визита Эрдогана в Москву появились сообщения о добровольной отставке некоторых генералов турецкой армии, в том числе тех, кто был напрямую связан с военной миссией в Идлибе. Эксперты интерпретировали это как признак недовольства, царящего в военном командовании республики. Анкара, которая с самого начала сирийского конфликта позиционировала себя адвокатом умеренной оппозиции, сейчас все чаще показывает готовность отказаться от своего адвокатского ордера. После 13-го раунда переговоров в астанинском формате турецкая сторона существенно снизила поддержку оппозиционных формирований, а накануне взятия Хан-Шейхуна Турция и вовсе распорядилась, чтобы лояльные ей оппозиционные группировки не вступали в бой с правительственной армией.
Есть гипотеза, что Турция готова к сдаче части Идлиба, вопрос только во времени и условиях размена. В конце концов, сирийская оппозиция нужна Анкаре прежде всего для борьбы с курдскими формированиями и уже потом – для сохранения неподконтрольных Дамаску анклавов, чтобы туда могли вернуться многочисленные беженцы.
Изумление вместо споров
Накануне подобных визитов околокремлевская пресса обычно анонсирует «жесткий разговор» лидеров, переоценивая уровень двусторонних разногласий. Однако все, чем содержательно запомнится визит Эрдогана в Москву, – это прогулка по авиасалону с купленным Путиным мороженым. Удивление, которое показывал турецкий лидер, осматривая российскую боевую технику, было театральным: «Это Су-57? А он уже летает?» В действительности турецкая сторона изучает характеристики самолета с 2018 года, и то, в какой готовности сейчас находится машина, Эрдоган не мог не знать. Его изумление сопоставимо с заявлением Путина времен «самолетного» кризиса. «Понимаете, про так называемых туркоманов я слыхом не слыхивал», – сказал в 2015 году российский лидер о людях, находящихся в Сирии под турецким патронатом.
Интерес Турции к российской технике выглядит как антинатовский жест. Североатлантический альянс против включения приобретенной у России техники в свою инфраструктуру. Не факт, что турецкая сторона продолжит закупаться российским вооружением, но продемонстрировать свою готовность встать под защиту российских Су-57 и С-400 необходимо. Особенно сейчас, когда судьба северо-восточных районов Сирии, граничащих с Турцией и остающихся под контролем преимущественно курдских военизированных формирований, не решена.
Курды давно не интересуют Москву как военно-политический субъект – сохранение курдского управления в этих областях для России равносильно консервированию американского военного присутствия. Как ни парадоксально, но для Кремля было бы предпочтительнее видеть на северо-востоке лояльные Турции оппозиционные формирования, которые со временем можно отдать на «перевоспитание» сирийской правительственной армии. Качество этого «перевоспитания» – отдельный вопрос.
Именно поэтому слова Путина: «создание зоны безопасности на турецко-сирийской границе будет хорошим условием для сохранения территориальной целостности Сирии», – звучат вполне логично. Власти Турции с ноября 2018 года заявляют о скорой военной операции в районе дислокации международных сил главе с США, добиваясь создания там буферной зоны, чистой от курдских формирований. Американцы предлагали компромисс: не начинать кампанию, а разместить в этих районах нейтральные силы – племенные отряды Ахмеда Джабра, которые формально не входят в международный курдско-арабский альянс «Демократические силы Сирии».
Турция не пошла на этот вариант. В том числе потому, что план активно поддерживали ее противники – Саудовская Аравия и ОАЭ, в которых проживают соплеменники Джабры. Для Москвы такой сценарий тоже неприемлем: во-первых, это усилило бы политические позиции оппозиционера Джабры, во-вторых, добавило бы «очков» суннитским монархиям. В итоге, чтобы выиграть время, был выбран другой компромиссный вариант – создать американо-турецкий операционный центр с показательным отводом курдов от границы с Турцией и демонстративным уничтожением расположенных там тоннелей под присмотром американского спецназа. В перспективе в эту «безопасную» зону должна войти поддерживаемая турками оппозиция.
Анкара в этом смысле становится проводником российских интересов на северо-востоке Сирии, где, как известно, концентрируются важные водные и энергетические ресурсы. Сама же Турция 27 августа получила важный сигнал: чаяния курдов Россия проигнорирует.
Тактический союз
Но переоценивать готовность Турции соблюдать российские интересы в Сирии нельзя. Анкара сделала слишком много уступок российской стороне, купив С-400 и отказавшись от активной защиты оппозиционных фракций в Арабской Республике. Взамен турецкое руководство получило только дипломатический инструмент давления на своих американских партнеров. Когда-нибудь одного стаканчика с мороженым турецкому лидеру может оказаться недостаточно.
По нашим данным, турецкие спецслужбы готовы урегулировать «курдский вопрос» и вступить в диалог с Рабочей партией Курдистана, которая, в свою очередь, выражала намерение провести «ребрендинг» и снизить свой антитурецкий запал. Правда, пока все упирается в неуступчивость политиков – Эрдогана и его ближайшего окружения. Такой ход гипотетически мог бы стать началом реставрации контактов Турции и США по сирийскому досье. Постоянное повышение ставок в диалоге с американцами не может длиться вечно: в один прекрасный момент их союзники – сирийские курды – могут установить прочный диалог с другими региональными игроками и получить гарантии безопасности в обмен на стабильные поставки энергоресурсов. Например, в последнее время частые контакты с курдскими военизированными группами региональная пресса приписывает израильтянам и саудовским представителям.
Турция – своеобразный член НАТО, но она играет в рамках дозволенного и, по сути, соблюдает паритет, поскольку США, несмотря на разговоры о выводе войск, продолжают накачивать оружием курдов. Американцы делают это для усиления альтернативного Асаду центра, в котором есть место базам НАТО и у которого есть нефтяные скважины, водные и сельскохозяйственные ресурсы – дефицитные для Дамаска вещи. Исходя из этого Анкара понимает, что одних договоренностей с Москвой, имеющей реакционную, а не стратегическую повестку на сирийском треке (да и вообще во всей внешней политике, хотя она явно богаче внутренней), мало. Подтверждение тому – попытки Эрдогана привлечь к сирийским переговорам представителей «малой группы» – Францию и Великобританию, которые воспринимают это осторожно, чтобы их согласие не трактовалось как попытка легитимации Асада.
Однако Россия и Турция продолжают раскладывать свой сирийский пасьянс с одинаковыми тактическими целями – подвинуть США с востока Сирии, сыграть на региональных противоречиях и сделать курдов сговорчивыми. Ни один из ближневосточных союзников США не выглядит для России столь удобным гарантом стабильности на северо-востоке Сирии, как Турция. В том случае, если одна из аравийских монархий в каком-то виде возьмет на себя ответственность за ситуацию в граничащих с Турцией районах Арабской Республики, это вряд ли можно будет преподнести как геополитическую победу России. Турция, которая, похоже, уже готова на диалог с сирийским правительством, в этом плане выглядит куда более приемлемым вариантом. Ее возможный приход на северо-восток и потенциальный канал общения с Башаром Асадом можно будет широко разрекламировать как итог своих посреднических усилий.
Стилистика, в которой работает Эрдоган, более понятна Кремлю. Анкара, как и Москва, очень любит ходы, рассчитанные исключительно на увеличение репутационного капитала. Она игрок, чьи действия поддаются прогнозированию. По-иному дела обстоят с аравийскими монархиями, которые способны менять свое решение в зависимости от обстоятельств и расстановки сил. Этот комплекс факторов отчасти объясняет, почему Москва и Анкара не готовы повышать тон после очередного военного инцидента в Сирии.
Но необходимо помнить, что отношения России и Турции укладываются в формулу тактического партнерства, и поэтому любая уступка, сделанная Эрдоганом, требует равноценного шага со стороны Путина. Дисбаланс в этом смысле может оказаться попросту опасен.
Антон Мардасов, Republic.ru