Осетинский новостной сайт Zilaxar.com опубликовал интересную статью о жизни и деятельности известного армянофоба и джихадиста Гейдара Джемаля. Ниже приводим статью без изменений:
5 декабря 2016 г. в г. Алма-Ата умер общественный деятель Гейдар Джемаль, и трудовой народ попросил высказать мнение об этой личности.
***
Биография Гейдара Джахидовича, как это часто бывает у подобных личностей, туманна и полна мифов (как правило, им же созданных), поэтому трудно разобраться, где в ней правда, а где ложь. Однако есть несколько ключевых «штрихов», без которых невозможно адекватно оценить роль Джемаля в судьбах родины. Например, указывается, что по отцу он возводил себя к Панах Али-хану, создателю Карабахского ханства и родоначальнику династии, правившей этим краем до самого его поглощения Российской империей. Это был дальновидный и хитрый военачальник, который смог сыграть на противоречиях пяти правителей армянских княжеств Карабаха (последние осколки исторической Армении до её возрождения с помощью России) и захватить власть на их землях.
Панах Али-хан
Именно при Панах Али-хан и его сыне Ибрагим Халил-хане происходил исход армянского населения с подвластных ханам территорий и одновременное их заселение тюрками. Это очень важное обстоятельство на уровне символизма. Как говорил сам Гейдар Джахидович: «Моя семья связана с Карабахом уже 500 лет».
Как правило, Джемаля представляют в качестве исламского философа, ученого и даже богослова, приверженца, а затем и радикального критика, традиционалистского направления философской мысли в интерпретации Рене Генона (1886-1951). И, конечно, такая презентация не совсем отражает реальное положение вещей. Настоящие мусульманское духовенство стабильно отказывали джемалевским интерпретациям ислама в праве на жизнь. Более того, неизменно подчеркивалось, что «богослов» не знал арабского языка и, соответственно, не мог читать Коран в оригинале, что для улема всё равно что для химика не знать таблицу Менделеева. Что касается Традиции, то за Джемалем её не было, исключая разве что чекистскую. Как утверждал он сам, его «предки были атеистами или осторожными агностиками». Исламом он увлекся лишь на фоне юношеского обострения идентичности. Распространенное поведение у полукровок.
Отец Гейдара, художник Джаид Джемаль (1928-2011), был человеком не лишенным таланта, правда многих последователей его сына малость смущает, что писал Джаид Шамильевич не только пейзажи, но и портреты, что, в целом, порицается мусульманским вероучением, хотя шиизм относится к этому либеральнее. Несмотря на то, что любимой страной Джаида была Монголия, которой он посвятил около 850 своих картин, в какой-то момент он так же, как и сын, пытался учить арабский язык.
Джаид Джемаль
Интересная деталь: Джемаль-ст. предпочитал более благозвучно-поэтическую форму своего имени – Джаид (азерб. «Cahid»), но Гейдар везде указал свое отчество как «Джахидович», вероятно, для более яркой фонетической ассоциации со словами «джихад» и «муджахид». Как пишет Марина Леско в статье «Гейдар Джемаль: предвестник Абсолюта», «…при отчестве Джахидович за спиной Гейдара величают исключительно Джихадовичем…». Как говорится, чем бы дитя ни тешилось…
Мать Гейдара – цирковая наездница Ирина Шаповалова, дочь высокопоставленного партийного функционера, директора Малого театра и заместителя министра культуры СССР. О матери Джемаля почти во всех доступных биографиях говорится, что она была русской, но неизменно подчеркивается (вероятно, с подачи сына-полукровки, тяготеющего к отцовским корням), что еще по её жилам текла то ли кавказская, то ли татарская кровь. Чета Джемалей быстро распалась (на момент рождения сына Джаиду было 19 лет, а Ирине – 18), и за воспитание маленького Гейдара взялись дедушка с бабушкой.
В указанной выше статье Леско содержаться наиболее полные сведения о предках Джемаля:
«В результате дружбы с Багировым [Мир Джафар Багиров – главный чекист, а потом и советский „правитель Азербайджана“, любимец Сталина. – прим ред] дед Джемаля (несмотря на беспартийность) сделал неплохую карьеру – сначала возглавлял отдел по борьбе с бандитизмом в НКВД Закавказской республики, во время Отечественной войны был военным комиссаром Карабаха, затем председателем Верховного суда Азербайджана. По оценке внука, личностью был пугающей, но в быту это не было заметно: „У него были мягкие манеры, мягкие черты лица и меня он обожал“, – вспоминает Гейдар. После падения Багирова дед был, разумеется, снят со всех постов, лишен всего, включая пенсию, но все же не посажен и не расстрелян.
Филипп Махарадзе, Мир Джафар Багиров и Лаврентий Берия
Мать Джемаля тоже была непростой девушкой. В молодые годы занималась верховой ездой, а когда по возрасту выбыла из профессионального спорта, стала дрессировщицей крупных хищников, держала в театре Дурова знаменитую рысь по кличке Мерси. Юность ее пришлась на самые жестокие годы, но она этого не заметила, поскольку ее отец был высокопоставленным партийным деятелем. Кавказец из карачаевцев, он ушел в революцию семнадцатилетним пацаном – записался добровольцем в одну из первых красных частей. Воевал на Дону против Деникина, а 1925 году стал уполномоченным представителем по Северному Кавказу. Где и встретился с бабушкой, все предки которой были из военных. Некоторые даже участвовали в Бородинском сражении и представлены в зале, посвященном этому знаковому для истории России событию. Немногие знают, что Джемаль – прямой потомок легендарного генерала Шепелева. Воистину кшатрийская голубая кровь…
Родная правнучка генерала Шепелева, бабушка по матери, и воспитывала маленького Гейдара. Она была жесткой автократической фигурой, многих звезд революции знала лично, в политической ситуации ориентировалась превосходно. Гейдар отлично помнит, как, узнав о смерти Сталина, его мать, которой на тот момент было 24 года, горько разрыдалась. Бывая в домах таких людей, как Кобулов и Людвигов, она понятия не имела, что у них все руки в крови. В момент апофеоза ее рыданий раздался ледяной голос бабушки: „О ком плачешь, дура?“»
Что из этого саги является правдой, увы, не узнать. Да и нет необходимости – несмотря на возведение своего рода к Панах Али-хану и чуть ли не самому Хулагу (следовательно, и Чингисхану), происхождения «певец нонконформизма» был не столько «кшатрийского», сколько чекистко-богемного. Соотнесение себя с героическими военачальниками прошлого было необходимо для «затушевания» неблаговидного для «советского нонконформиста» социального происхождения. В целом же, статья Леско напоминает рассчитанные на детей пропагандистские «Рассказы о Ленине» Михаила Зощенко. Тут тебе и истории про то, как «в девять лет Гейдар стал ярым антисоветчиком», а в 12 лет «тайно вел философский дневник, где исповедовал ценности в духе Шопенгауэра», и про то, как четырнадцатилетний Джемаль «приходил из школы, наспех ел и брался за „Капитал“», и даже о том, как в армии он «отказался принимать присягу, сославшись на антисоветские взгляды», но «был чудесным образом комиссован при помощи медиков, которые из сочувствия к юному дарованию признали его психопатом». «Свершилось чудо! Друг спас жизнь друга!» © Карлсон.
«Несмотря на элитарное происхождение, – писала Леско, – Гейдар рано оформился как человек, не принимающий режим. В школе его постоянно корили тем, что он ненавидит власть, которую устанавливали его предки». Более того, «мальчик постоянно со всеми конфликтовал, и класс дружно ненавидел его за отчужденность и высокомерие». Однако очередное «чудо» не заставило себя долго ждать: «Но в рядах Вооруженных сил коллектив оказался другой – со средним образованием было всего два человека на батальон, остальные же были простыми ребятами, с криминальным или дворовым прошлым. И там Гейдар сразу стал всеобщим любимцем». В этих словах кроется самая большая трагедия жизни Джемаля – будучи абсолютно парниковым московским мальчиком-интеллигентом, до самой смерти он корчил из себя «бунтаря» и «изгоя» (естественно, под зонтиком родни, генерировавшей «чудеса» на протяжении всей его жизни). Всю жизнь, азербайджанский «Д’Артаньян» «конфликтовал» со своим снобистским окружением, и вот наконец в армии, в окружении «дворового хулиганья», он оказался «в своей среде». И смех и грех.
Очередным «чудом» стало поступление в солидный ВУЗ. Цитата: «Проучился четыре курса в Институте восточных языков при МГУ (одновременно, кстати, с Жириновским), откуда был отчислен „в связи с проявлением буржуазного национализма“». Об этом эпизоде Гейдар вспоминал следующим образом: «Не прошло и года как меня выгнали сначала из комсомола, а потом и из университета за поведение, „несовместимое с образом советского студента“. Я откровенно дистанцировался от студенческой жизни, конфликтовал с преподавателями». Правда реальность оказалась немного другой: «Я попросил бывшего комсорга его курса Владимира Козловского, ныне живущего в Нью-Йорке, уточнить, что именно подразумевается под „буржуазным национализмом“. К моему удивлению, г-н Козловский долго смеялся в телефон: „Он был ленивым толстяком, типичным любимчиком бабушки и дедушки. Подтянуться на турнике, видимо, было для него большой проблемой. Два семестра он прогуливал физкультуру, и нас попросили пригласить его на комсомольское собрание. Заведение у нас было закрытое, полувоенное, и физкультура была предметом не менее важным, чем остальные. Дарик пообещал исправиться, но продолжал прогуливать. И нам пришлось его отчислить“» (Г. Нехорошев, «Муэдзин под красным флагом»).
Интересная деталь: в 2013 г. в суде случайно выяснилось, что сын Джемаля, Орхан, оказывается никакой не Орхан: «Из справки, полученной по запросу суда из МВД выяснилось, что Орхан Джемаль выписался и больше не проживает по старому адресу в квартире на улице Фестивальной. Но самое интересное заключается в том, что еще проживая на Фестивальной Орхан Джемаль был по паспорту Волковым Юрием Константиновичем. Москвич Юрий Волков поменял свое имя на экзотическое – Орхан Джемаль – 15 лет назад, видимо, когда окончательно решил заниматься семейным бизнесом, а именно возделывать ниву «джихада слова» вместе со своим отцом. Приложенная к этому материалу справка, предоставленная в суд, и выписка из домовой книги не оставляют сомнений в том, что Юрий Константинович Волков и Джемаль Орхан Гейдар оглы – это одно и то же лицо».
Информация подтверждается и в упоминавшейся выше публикации Г. Нехорошева, где в частности написано: «Последняя жена [Гейдара] Галя теперь зовется Гюлей, она приняла ислам. Несколько месяцев назад родилась дочь. Сын Юрий попробовал писать заметки в „Мегаполис-Экспресс“, вроде, не понравилось».
Юра Волков косплеит Мишу Шуфутинского
После университетских и армейских «чудес» с Гейдаром Джемалем происходит, наверно, главное событие его жизни, предопределившее всю его дальнейшую судьбу – он попадает в т.н. «Южинский кружок», называемый также «Мамлеевским» (по имени писателя Юрия Мамлеева).
Юрий Мамлеев
Так, об этой тусовке отзывался обозреватель сайта «Стрингер» Никита Каледин: «В конце 60-х в центре Москвы, в Южинском переулке, на квартире у Мамлеева тусовались многие гении андеграундной богемы <…> проповедовали гремучий коктейль из каббалы, черной магии, учений стоиков, пифагорейцев, средневековых алхимиков и оккультистов. Метафизические диспуты эзотерики непременно сопровождались грандиозными попойками, которые заканчивались для наиболее рьяных адептов белой горячкой, либо психушкой, либо мордобоем. В особой чести были безумные эксперименты над собой. Считалось, что кратчайший путь к божественному лежит через преодоление в себе человеческого. Чтобы как можно глубже «познать себя», мамлеевские неофиты ползали на четвереньках вокруг памятника Пушкину и скулили по-собачьи, распугивая своим лаем непросветленных советских граждан. И если уж пили — то до угара, если ширялись — то ацетоном или грязной жижой из лужи. Мамлеев считал, что, когда человек пытается заглянуть в потустороннее, он неизбежно становится немного монстром. Но другого пути к начальному просветлению нет, уверял он».
Там же: «В 1975 году на южинских сектантов наехали гэбисты. У Мамлеева были изъяты самиздатовские журналы, а ему самому предложили покинуть родину. Мамлеев уехал в Штаты <…>. А Головин [Евгений, писатель-эзотерик. – прим. ред] с уцелевшими от разгона учениками (самыми преданными по-прежнему оставались Дугин и Джемаль) ушел в глубокое подполье и создал „Черный Орден SS“, напоминавший своей иерархией, конспирацией и нацистскими приветствиями оккультный орден Третьего Рейха. Головин провозгласил себя рейхсфюрером. На семинарах он впаривал своим верным помощникам уже не туманные мифы про великую Атлантиду и чашу Грааля, а фашистскую идеологию. Попасть к новоиспеченным эсэсовцам было очень сложно. Каждый адепт обязан был пройти через унизительный обряд инициации. Один из бывших членов головинского Ордена как-то раз по пьяни признался мне, что фюрер мочился в рот своим юным ученикам-фашистам. Там поощрялись гомосексуализм и пьянство до одури. Только так можно было повязать всех адептов в единую связку, мистический союз (кстати, „мистерия“ происходит от греческого глагола myein „молчать“) и подчинить воле вождя. К середине 80-х Дугину и Джемалю уже изрядно наскучили эсэсовские оргии. Они собирались бежать в Ливию, но тут грянула перестройка, и оба рванули в политику».
Евгений Головин
Надо признать, решение уйти из гей-нацистской тусовки бесящихся с жиру отпрысков советской номенклатуры и просто блаженных показывает, что Джемаль вырос как мыслитель, хотя метафизика фаллоса навсегда останется в центре его внимания. Журналист Игорь Дудинский так отзывался о Джемале:
«Дарик был ленивым человеком, ему было все абсолютно пофигу, писать он не рвался. Идеи носились в воздухе, в застольях, за портвейном. Дарика очень интересовала „идея“ Южинского переулка. У меня была идея зафиксировать его метафизическую концепцию. Южинский давал спасение от лжи реальности. Реальность лжива и не то, за что себя выдает. Искать надо за ее пределами. Я долго Дарика уговаривал. Он был наиболее податлив в этой компании. Остальные были или глупые, или неуправляемые. Женя Головин был просто неуправляем, он кирял, бредил и шаманил, сыпал идеями по пьяни. Мы сначала взяли „Цитатник Мао“ и стали его перефразировать. Но затем Дарик решил систематизировать труд в исламских традициях, хотя не был тогда чистым исламистом, скорее, гегельянцем и кантианцем. Решили, что будет двадцать четыре главы по 72 стиха. Я ему говорил, что именно нужно сформулировать, он формулировал. Я говорил, мы с тобой, как Павель и Бержье, когда они писали „Утро магов“. В основном писал Павель, а Бержье — вдохновитель. Если бы не я, этой книги точно бы не было. Я его заставлял писать, он много пьянствовал тогда. Писали мы в Переделкино. За год написали.
— А на что жили?
— Дарик иконами фарцевал. У меня жена Ольга хорошо зарабатывала, она была администратором гостиницы, приносила какие-то бабки каждый день.
Молодые гей-нацисты
— А Джемаль тогда был женат?
— Нет, у него была любовница. Лесбийская подруга Дебрянской Катя. Она жила и с Дебрянской, и с Дариком. Через несколько лет Евгения Дебрянская стала женой Дугина, родила ему сына Артура. Затем иное начало возобладало, и она возглавила лесбийское движение Москвы. Недавно выпустила сверхоткровенную книгу прозы, начинающуюся словами: „Трудно ли быть лесбиянкой? А каково быть самим собой?“ Называется книга „Учитесь плавать“, послесловие написал Евгений Головин. Александр Дугин появился в компании примерно через год после окончания „Ориентации — Север“. По словам Дудинского, „он очень влюбился в Головина и начал увлекаться эзотеризмом“.
— Я, — продолжает Дудинский, — получил квартиру на улице Кедрова, и в 1983 году мы все переехали сюда, все лето жили здесь беспролазно. Я, Дугин, Головин. Была пьянка такая жуткая. Дико пили, страшно. Ну, естественно, наркотики… Головин тогда сошелся с Катькой, поскольку Дарик уехал в Душанбе. Когда Дарик вернулся, Дугин завязал пить, полечился от наркоты, и они с Дариком решили заняться политикой, пошли в „Память“».
Немолодые гей-нацисты
Что такое „Память“? Это организация-«дедушка» практически всех современных русских ультраправых и фашизоидных структур. Большинство исследователей считает её созданной и курируемой КГБ. Но и среди «русских фашистов» азербайджанец Джемаль не задержался надолго. Вскоре он был исключен из-за «подозрений в сатанизме и за антисоветские высказывания», по версии самого Джемаля, истинная причина была в «перехвате идеологического влияния» у дуче «Памяти» Дмитрия Васильева.
Дмитрий Васильев
«Исламская» деятельность Гейдара Джемаля практически не поддается анализу, потому что за многие десятилетия им было сказано столько противоречащего друг другу, что свести это к какой-то вменяемой системе может только истинный «южинец». Достаточно сказать, что трудно определить, к какому направлению ислама «исламский философ» себя относил. Британский исследователь Марк Сэджвик в своей блестящей книге «Наперекор современному миру. Традиционализм и тайная интеллектуальная история XX века», говорит, что в начале своего пути в религии Джемаль, возможно, был суфием: «Хотя Джемаль, может быть, и вступил в суфийский орден накшбандийа в 1980 году в Таджикистане, суфизм, судя по всему, не был для него чем-то особенно важным. Когда в 1980 или 1982 году он взял с собой Дугина в месячное путешествие по горам Зеравшана на северо-востоке Памира, они посетили не шейха Джемаля, а могилы различных суфийских святых». Впоследствии он повернулся к более традиционному для азербайджанцев шиизму и даже стал «наиболее ярким и убедительным русскоязычным шиитом». Однако и шиитом он был довольно странным – периодически высказывался за общую платформы ваххабитов и шиитов (злейших врагов), любил покичиться связями с чеченскими фундаменталистами. Трудно представить, какой восторг испытал позёр из советских подворотен от общения с настоящими «бунтарями» – радикалами и террористами. Прав Дмитрий Быков, когда говорит, что Джемаль «выбрал ислам, как Че Гевара выбрал марксизм: как разрушитель выбирает молот». В конце жизни, «в связи с Джихадом в Шаме (Сирии)», он, по-видимому, стал суннитом.
С этого периода начинается «влюбленность» Джемаля в чеченцев, а через них и в ингушей. Эти народы виделись Гейдару Джахидовичу, так сказать, «авангардом» (скорее «хворостом») «мировой исламской революции». Подобная риторика из уст «исламиста» не должна удивлять – ко всему прочему, Джемаль был еще леваком, почти коммунистом.
С лидером «Авангарда красной молодёжи» С. Удальцовым
Вероятно, левая мысль хорошо ложилась на его «антибуржуазное» неприятие «духа торгашевства». Удивительная позиция для азербайджанца. Несмотря на то, что торговля стоит в основе могущества любого сильного государства (даже столь любимого Карабахского ханства), Джемаль, как и полагается гэбистскому «кшатрию», не раз высказывался против этой «развращающей дух» деятельности. В качестве «торгашеских народов» Джемалем почему-то были записаны армяне, грузины и осетины. С армянами всё ясно, они, по его мнению, «принадлежат к той категории так называемых маргинальных этнических групп, находящихся в особом состоянии вражды с человечеством, которые разрывают всякие моральные связи… Всевышний копит счет преступлений тех, кто противостоит ему. А армянство, бесспорно, является врагами Бога. И думаю, что воздаяние они получат задолго до конца истории, еще в этой жизни, в этом ближнем бытии. Может быть, даже очень скоро».
О грузинах же и осетинах он заявил следующее:
«Грузино-осетинский комплекс на Кавказе абсолютно враждебен к вайнахам, потому что это фундаментальное противостояние архетипов. Вайнахи представляют собой архетип мужчины, лишённого наследства, не укоренённого во «всеобщем празднике жизни». Вайнах не «жизнист». Знаю, что понесутся вопли про тейпы, про родоплеменное и прочая хрень. Но я знаю о чём говорю.
Вайнах-реалист, который не устаёт восстанавливать жизнь из осколков после каждой отдельной войны, прошедшей катком по нему и его близким. При этом вайнах никогда не останавливается перед тем, чтобы пожертвовать всем восстановленным ради следующей войны. Стоит вспомнить образ вайнахов, застигнутых в поле, у Льва Толстого, как они, окружённые со всех сторон, связали себя верёвкой и запели. Никогда так не сделают народы, которые гравируют виноградную лозу на своих кинжалах. Это именно так: суди по гравировками на их оружии».
Цуба (гарда) катаны (японского меча) с гравировкой виноградной лозы. Пер. пол. XIX в.
Без понятия, где Джемаль мог видеть виноградную лозу на осетинском кинжале, но найти аналог описываемого эпизода с пением не составляет никакого труда:
«„Однажды, когда казаки взбирались на голый утес, из-за камней вдруг выскочила молодая осетинка и, как разъяренная тигрица, обхватила первого попавшегося ей казака, напрягла все силы, чтобы вместе с ним низвергнуться в пропасть, — описывал начальник штаба российской Кавказской армии Василий Потто. — Страшная борьба происходила на краю обрыва. Еще мгновенье — и осетинка свершила бы свой самоотверженный подвиг. Но силы ее истощились: оная выпустила свою добычу из рук и одна полетела в бездонную пропасть, где острые камни в куски изорвали ее тело“. Даже попав в окружение, „отчаянные головорезы не думали о сдаче, — писал в труде „Окончательное покорение Осетии“ (1889) российский историк Виктор Чудинов, — пели во всю глотку веселые песни, неустанно бросали камни, издевались над нашими усилиями и, видимо, предпочитали смерть всякой пощаде“».
Гейдар Джахидович никогда не скрывал своих проингушских симпатий, наоборот, с высоких трибун помогал в распространении доказанной лжи: «Двусмысленность всего происходящего в зависимости от позиции и этнически мотивированной интерпретации прекрасно иллюстрируется трагически звучащим именем „Беслан“. В 1992 году именно в бесланской школе №1 осетины устроили фильтрационный пункт, где подвергали мучениям и жестокой смерти ингушское население вплоть до грудных младенцев». Любил пофантазировать о необходимости этнических чисток осетин и армян: «Там могут быть и казаки, русские, грузины, и другие немусульманские народы, единственное, кого я там не вижу, это армян и осетин, которые должны будут жестко исключены из управления этим ареалом. Армяне и осетины не первый раз сталкиваются с геополитическими изменениями, когда надо сделать кардинальный выбор. И в этот раз они либо примут новые политические правила, либо, как это часто с ними бывало, покинут регион своего проживания».
Честно говоря, трудно понять причины, по которым ингуши и азербайджанцы Джемалем назначены в «воинственные народы», а армяне и осетины — нет, что в прямом военном столкновении азербайджанцы потерпели поражение от армян, а ингуши — от осетин. Рискну предположить, что он некритически воспринимал получаемую от любимчиков информацию.
Джемаль всегда позиционировал себя как защитник «маленьких и угнетенных народов», и именно так его и воспринимали… до тех пор пока дело не коснулось родного Азербайджана. Тут уж риторике Джемаля мог бы позавидовать иной русский шовинист-«имперец». Окончательное саморазоблачение произошло 18 июня 2012 г. на конференции культурными автономиями лезгин и аварцев, так же, как и осетины, разделенных народов, живущих по обе стороны Кавказского хребта. Азербайджанские участники не согласились с озвученными тезисами и «демонстративно встали и покинули мероприятие». Так произошедшее описывается Соломоном Лебанидзе: «В июне в Москве в „Президент-Отеле“ была организована первая Международная конференция о проблемах лезгинского и аварского народов, в которой принимал участие и Гейдар Джемаль. Этот Форум был инициирован Федеральной лезгинской национально-культурной автономии и Аварской национально-культурной автономии. Эта конференция и особенно на ней принятая резолюция вызвали серьезный протест азербайджанской общественности и общественника Гейдара Джемаля.
„Это была антиазербайджанская акция. Я пришел туда, чтобы своими глазами убедиться в том, что конференция была затеяна российскими силовыми структурами в канун визита в Баку главы Администрации президента России Сергея Иванова“, — утверждает Гейдар Джемаль в своем интервью.
Гейдар Джемаль рекомендации резолюции, принятой на конференции, посчитал прямым вмешательством в межгосударственные отношения. В связи с несогласием с пафосом и резолюцией конференции, Джемаль покинул конференцию в знак протеста».
Истеричная реакция «уважаемого философа» на конференции была воспринята с недоумением: «Тот ли это Джемаль, что так громко защищал права малых народов в России?» Можно было бы просто сослаться на извечное «своя рубашка ближе к телу», если бы наш противник «торгашеского духа» не начал … торг. Унизительный, с поистине восточным (в терминах Ханажана Курбанова) «подхалимажем». В статье по итогу своего демарша он писал: «В цветнике кавказских народов лезгины и аварцы — одни из самых ярких цветов», но внезапно они могут «называться азербайджанцами с гораздо большим правом, чем их этнические собратья в Дагестане — „россиянами“». Мы, мол, «суперэтнос», и, соответственно, все граждане Азербайджана, вне зависимости от этнического происхождения, — азербайджанцы. Лезгины и аварцы должны «купить» «азербайджанство» (пусть и в «суперэтническом» смысле), в противном случае могут быть последствия: «Самое опасное для северокавказских народов, являющихся автохтонами Азербайджана, — это превратиться в „пятую колонну“ в интересах внешних сил». Да и вообще, Джемалю «обидно за великие и героические лезгинский и аварский народы, которых пытаются обмануть и использовать дяденьки в незаслуженно нацепленных на себя погонах». Однако дагестанскую общественность не удалось ввести в заблуждение:
«Он [Джемаль] считает, что „лезгины и аварцы, являющиеся коренными насельниками азербайджанских территорий“, могут называться азербайджанцами с гораздо большим правом, чем их этнические собратья в Дагестане — „россиянами“. И выкладывает свой самый „весомый“ аргумент. Они, дескать, не принимали участия в этногенезе русского народа! Мне интересно, Гейдар Джемаль хоть раз читал конституцию страны, гражданином которой он является? В Конституции АР, кстати, ни слова не говорится о многонациональном народе! Но это его нисколько не смущает, и он, как ни в чем не бывало, отрицает очевидный для всех факт, что азербайджанцы — это отдельная национальность. А разговоры об азербайджанской нации, объединяющей все население этой страны, выглядят полной профанацией. Русские, татары и даже… армяне, которые там остались, они тоже азербайджанцы? Зато россияне с его подачи превращаются в русских! Хотя именно в этом случае нет никакой путаницы: для обозначения этноса и политической нации используются разные слова! Полный беспорядок в голове.
И почему тогда лезгинам и аварцам предпочтительней называться азербайджанцами (имея ввиду политическую нацию), а не россиянами? Нет ни одного аргумента в пользу такой позиции. Во-первых, нынешняя Азербайджанская Республика не имеет никакого отношения к историческому Азербайджану — Атропатене, а является политической конструкцией 20-го века. Во-вторых, наши предки не входили в состав государства Азербайджан, а оказались в составе Российской империи. Никто не отрицает, что Россия воевала с горскими народами, зато Закавказье довольно мирно присоединили к ней, о чем Джемаль умалчивает. А правопреемницей и СССР, и Российской Империи является нынешняя Российская Федерация, а не Азербайджанская Республика, которой всего-то отроду 20 лет, если не считать Азербайджанскую Демократическую Республику, являвшейся временным и нестабильным политическим образованием в смутный период безвластия после краха Российской Империи и утверждения советской власти. И в настоящее время к одному из осколков СССР, называемом Азербайджанской Республикой, и аварцы, и лезгины имеют множество серьезных, обоснованных претензий» (Эмиль Саркаров «Двойные стандарты»)
Как Джемаль беспокоится за малые народы Азербайджана, можно узнать из этого же текста — по ходу повествования он называет талышей-сторонников несостоявшейся Муганской автономной республики «сепаратистами», хотя указанное государственное образование не требовало выхода из состава Азербайджана. Наиболее полный анализ по теме можно прочитать в статье Энвера Кисриева «Доктрина Джемаля о «Большом Кавказе» и «маленькие» неприятности дагестанских народов в Азербайджане». Забавно наблюдать, как под толстым слоем красивой метафизики и диалектики обнаруживается простой продавец арбузов. «По-моему, он [Джемаль] большой человек, но занявшийся не тем делом» © Переводчик Юрий Стефанов (товарищ Гейдара).
Смерть Гейдара Джемаля стоит воспринимать как непоправимый ущерб. У нас, осетин, был харизматичный и умный враг, к которому прислушивалось много людей, и нам его никто не заменит. Право слово, не воспринимать же теперь всерьез маразматиков из «Мехк-кхел»? Джемаль не получил ни столь желанной «бунтарской» жизни, ни даже «бунтарской» смерти. Да воздаст ему его «Абсолют» всё, чего он достоин!