Итоги визита президента Ирана в Армению
В июле 1921 года Гарегин Нжде, перед тем как навсегда покинуть Сюник, в своем письме к властям большевистской Армении рекомендовал любой ценой беречь доверительные отношения с Персией, поскольку эта страна всегда на деле доказывала свою благосклонность к армянам.
Прошел почти уже целый век со времен исторических перипетий Первой Республики, а слова Нжде находят подтверждение и в сегодняшней сложившейся реальности.
Опустим 70-летний период советского прошлого, когда Армянская Социалистическая Республика в силу объективных причин не была в состоянии самостоятельно осуществлять внешнюю политику, и коротко констатируем чрезвычайно позитивную роль Ирана в жизни третьей Армянской Республики, начиная со дня ее основания и по нынешнее время.
Развал СССР, разложение экономики, последствия Спитакского землетрясения, энергетический кризис, наконец, Арцахская освободительная война, казалось, не давали шансов Армении на выживание в прямом смысле этого слова. Введенная враждебно настроенной Турцией тотальная блокада, а также скатывание соседней Грузии в пучину националистических конфликтов, затем и гражданской войны, усугубили ситуацию до критической точки, когда Армения оказалась полностью отрезанной от внешнего мира, не считая одной единственной автомобильной дороги, связывающей ее с Ираном. Но именно эта хрупкая артерия помогла поддержать жизнь Армянской государственности в сложнейшие годы ее становления. Тем самым, имея в руках чрезвычайно действенный рычаг воздействия на Ереван, Тегеран, однако же, не пошел по пути шантажа, и вопреки мощнейшему политическому давлению со стороны Турции и Азербайджана, дал шанс Армении использовать единственную безопасную сухопутную артерию для поддержания своей жизнедеятельности. Более того, Исламская Республика осталась до конца верна объявленному нейтралитету по отношению к сторонам карабахской войны, чем возбудила против себя не мало упреков в тюрко-исламском мире. И даже откровенные провокации, по примеру умышленного направления бакинскими диспетчерами иранского самолета в зону боевых действий и, как следствие, его непредумышленного уничтожения, были восприняты тегеранскими властями с хладнокровной мудростью и не возымели действия на перемену политического курса.
Армяно-иранские добрососедские отношения динамично развивались по нарастающей и после 90-ых. А уже в 2000-ых был осуществлен ряд проектов в сфере энергетической логистики и энергообмена с обоюдной выгодой для сторон. Параллельно экономическим проектам укреплялись связи в научно-культурной, образовательной, туристической и других областях, и, как результат, наблюдалось существенное схождение взглядов обеих стран на многие проблемы региональной и мировой политики.
Стоит особо отметить, что с конца 2000-ых пришло время Армении отплатить Ирану за понимание и оказанную неоценимую поддержку в тяжелые 90-ые. Конечно, экономический и политический вес Армении не позволял оказывать потребную помощь такой гигантской стране как ИРИ, однако маленькая Армения оказалась той самой отдушиной, посредством которой Иран поддерживал хоть какую связь со странами причерноморского бассейна и восточной Европы. В годы инициированных США антииранских санкций именно Армения добилась ограничения санкций по своей части и активизировала торговлю с Тегераном, прежде всего снабжая южного соседа крайне необходимой для него электроэнергией. Также Армения всячески поддерживала Иран в ООН и на других международных площадках, пытаясь смягчить антииранскую истерию по поводу так называемого «ядерного досье».
Итог 25-летних дружеских взаимоотношений обещал перерасти в нечто более существенное. Все наработанные связи, опыт совместной работы, совпадение интересов и укрепившееся чувство взаимодоверия ожидаемо должны были перевести партнерство двух стран на качественно более высокий уровень, что, фактически, и было констатировано с приездом 21 декабря 2016 года в Ереван президента ИРИ Хасана Роухани и результатами его переговоров с президентом Армении Сержем Саргсяном. По итогам этой встречи был достигнут ряд важнейших договоренностей в финансово — экономической сфере, а также подписаны соглашения по сотрудничеству в областях спорта, чрезвычайных ситуаций, туризма и культуры. Однако разумеется, что СМИ обеих стран осветили лишь верхушку «переговорного айсберга», по понятным причинам не коснувшись, или лишь вскользь упоминая самые существенные цели и результаты визита. К ним мы еще обратимся, но прежде необходимо вникнуть в саму суть иранского государственно-политического мышления для того, чтобы понять логику планов и действий Тегерана в практическом поле и, в частности, по отношению к Армении.
А ключ к вскрытию этой сути заложен в словах Хасана Роухани, произнесенных им в Ереване: «Мы, обе страны, относимся к одной и той же культуре и цивилизации. Отношения двух стран всегда были теплыми и дружественными». Казалось бы, обусловленная дипломатическим этикетом обыкновенная «дежурная» фраза, однако при внимательном ее изучении за этими словами можно найти посыл к некоему пересмотру своего имиджа и, сообразно тому, перестройке своей политики на карте региона.
Дело в том, что после Иранской революции и прихода к власти духовенства, в мире сложился образ ИРИ, как теократического государства, ассоциирующего свою цивилизационную идентичность исключительно с исламским миром. И действительно, для самого Ирана ислам долгие годы считался единственно эффективным идеологическим ядром притяжения, позволяющим консолидировать внутри страны разнообразные этнические и племенные группы, а во вне государства обзавестись союзниками в лице крупных шиитских и алавитских общин, раскиданных по всему Ближнему Востоку и имеющих влияние на политику своих государств. На определенном отрезке времени данная политика себя может и оправдывала, однако тектонические сдвиги в мировой геополитике, да и назревшая потребность изменений в общественной среде самой ИРИ заставили Тегеран с более широким охватом взглянуть на свое гипотетическое место на мировой политической карте будущего.
Потеря мировыми центрами контроля над ближневосточным регионом, провал попыток солидаризации всего исламского мира, агрессивное поведение суннитских соседей, да и открывшиеся после частичного снятия санкций возможности заставляют Иран расширить свою идеологическую платформу для сопротивления сложным временам, накапливания сил и возвращения к державности. Все вместе это диктует выход из жестких рамок исламской идеологии, и помимо идентификации сугубо религиозного свойства, предполагает возврат к истокам генетической идентичности, а также переосмысления доисламской цивилизационной матрицы с возможностью ее применения в сложившихся реалиях. Тем самым, Иран пытается демонстрировать гибкую и многослойную политику, стремясь с партнерами, а в данном случае с Арменией, строить взаимоотношения не только исходя из сиюминутных выгод, но и закладывая в каркас партнерства родственность цивилизаций.
Эффективен ли такой подход в реальной политике? Безусловно, так как реанимация исторического опыта способствует укреплению симпатии и доверия партнеров по отношению друг к другу. И в данном случае во второй части своей фразы Роухани ничуть не лукавил о теплоте и дружественности двух стран.
Даже самый глубокий исторический срез отношений между Арменией и Ираном показывает, что народы накопили за весь нажитый опыт соседства чувство взаимоуважения, и никак не неприязни. Дело в том, что войны между нашими двумя странами и народами возникали с большой частотой, как это имело место во всем мире в древности и в средневековье. Однако, войны эти никогда не имели геноцидального характера, и лишь за исключением времени правления некоторых сасанидских царей, ни в коем случае не преследовали цель искоренения культурно-цивилизационной идентичности соперника. И во времена империи Ахеменидов, и Парфянского царства, и, тем более, исламских Сефевидских властителей Персидская держава, как более крупная и сильная политическая единица, стремилась всегда подчинить Армению своему влиянию, но почти во все эти эпохи она достаточно терпимо относилась к религии армян и их стремлению жить сообразно своим законам, культуре и традициям.
Однако ошибочно утверждать, что иранские исторические наследие состоит исключительно из непрерывной линии державности. В истории ираноязычных народов имел место продолжительностью во много сотен лет период потери государственности и засилья иноземных захватчиков. Насильная исламизация арабами, сельджукские иго, подчинение Хулагуидам, а затем и Тимуридам, эпоха туркменских завоеваний… Подобно армянам, ираноязычные народы грезили о собственной государственности, и, кстати, подобно армянам, именно на период инородному подчинению пришелся расцвет национальной культуры и ираноязычной литературы и науки, в лице таких корифеев, как Хайам, Фирдоуси, Рудаки, Туси, Руми Джалаледдин и др. Тем самым, смежный опыт сохранения национальной и культурной идентичности в условиях тяжелейших исторических перипетий также способствовал взаимоуважительному отношению между народами, и как следствие, между государствами, несмотря на определяющее различие в религиозной области. Именно так, по нашему мнению, следует расшифровать ключевую фразу иранского президента, высказанную им в Ереване.
Таким образом, первый за период своего президентства визит Роухани в Армению имел чрезвычайно важное для обеих стран значение.
Долгие годы, сообразно истинно восточной мудрости, Иран внимательно выслеживал обстановку в регионе и выверял поведение соседей и потенциальных партнеров, предлагающих на перебой Тегерану предоставить свои территории для транспортировки энергоносителей и иранских товаров в Европу и страны ЕАЭС.
Анализ экспертов-политологов ИРИ показал, что ждать стабилизации ситуации по линии Ирак — Сирия в ближайшие годы не приходится, так как не нейтрализован «Исламский халифат», не решен вопрос будущего Ирака (фрагментация или консолидация), не разрешена сирийская головоломка. А значит, в обозримом будущем не приходится надеяться на безопасность данного возможного маршрута по транспортировке энергоносителей и товаров в страны средиземноморского бассейна.
Шараханья из стороны в сторону Турции, откровенно грязная игра Эрдогана по нагнетанию антишиитских и антииранских настроений в регионе, а вместе с тем и подлизывания по отношению к Тегерану с ожиданием выгод, не способствуют утверждению Турции в глазах иранской элиты, как надежного и гарантированного партнера. Кроме того, под вопросом будущее государственного устройства самой Турции, поскольку в стране скапливается внутригражданское колоссальное напряжение, противоборствующие элиты готовы сцепиться в смертной схватке, а на востоке страны уже вовсю бушует партизанская война между курдскими отрядами и турецкой армией. В таких условиях вкладываться в логистику и ожидать безопасности транзита просто не мыслимо.
Другой альтернативой для выхода иранской экономики на просторы западного рынка является Азербайджан. Однако в итогах долголетнего анализа данного направления опять же негатив превышает позитивные ожидания. Дело в том, что подобно Турции и по ее примеру, Азербайджан на протяжении 25 лет своей независимости так и не выстроил вразумительной политики по отношению и ИРИ.
Еще в самом начале 90-ых Тегеран ожидал, что сможет вовлечь новоиспеченного северного соседа в орбиту своего влияния, используя факт доминирования шиитского веротечения в Азербайджане, а также историческую принадлежность региона себе. Однако по причине «вялости» исламской идентичности общества, а также в силу вспыхнувших пантюркистских настроений, Азербайджан пошел по пути кардинального сближения с «братской» Турцией. Сами азербайджанцы увязали выбор своего ориентира с, якобы, проармянской позицией Тегерана по отношению к карабахскому конфликту, хотя на самом деле Иран придерживался самого строгого нейтралитета и ни за кого решать исход войны не собирался. Тем не менее, на дистанции от ИРИ азербайджанские власти (ни прежние, ни нынешние) не остановились, а, прикрываясь дежурными улыбчивыми фразами о добрососедстве и любви, учинили самую настоящую конфронтацию с Тегераном, провозгласив Северной Иран «Южным Азербайджаном», приписав иранский народ азари в тюрки-азербайджанцы, объявив целые пласты исконно персидского культурного наследия азербайджанским достоянием и периодически осыпая верховные властные органы ИРИ в лице Рахбара и аятолл мерзкими оскорблениями. Ко всему перечисленному прибавились и откровенно враждебные действия против Ирана в практической политической плоскости. В частности, Баку пошел на стратегическое сближение с Тель-Авивом, снабжал и по сей день снабжает Израиль разведданными об Иране, и, как стало известно, в годы конфронтации западного блока с Тегераном, предоставил военно-воздушным силам Израиля свои аэродромы для нанесения ракетно-бомбовых ударов по Ирану.
Естественно, связка всех этих пакостей была должным образом оценена иранскими властями. И сколько бы не говорили, что в политике учитывается одна только выгода, на самом деле это не так, или не столько так. Политика по отношению к партнеру, или совместно с партнером, в первую очередь, предполагает наличие взаимодоверия. Без взаимодоверия не бывает взаимовыгоды, поскольку без взаимодоверия и быть-то нечему.
Конечно, предлагаемая Азербайджаном логистика по своей территории наименее затратная и даже коротка. Учуяв, что Иран уже начинает практические действия по выходу на европейско-российскую экономическую арену, Баку забарахтался с проектом железной дороги Решт — Астара. Второпях он закончил строительство своего участка, однако Иран разворачиваться не спешит. Тогда азербайджанские власти, сами испытывающие нужду в средствах, пообещали Тегерану найти необходимые деньги на прокладку иранского участка и моста через Аракс. Бесспорно, ИРИ будет использовать вышеназванную транспортировочную ветку, исходя из принципа диверсификации своих путей, однако факт в том, что «армянский проект», как показывает складывающийся ход событий, становится едва ли не самым главным окном по выводу Исламской Республики из экономической изоляции, с подключением его логистики к путям товарообмена Европы, Индии и Китая.
Таким образом, турецко-азербайджанский план по продолжению блокады Армении и завязыванию иранского транзита на себе оказался провальным. После долгих лет раздумий и анализа ситуации Тегеран, наконец-таки, определился с выбором основного партнера, что значит, что экономическая блокада Армении будет прорвана. А конечный выбор Ирана, прежде всего, был обусловлен внутриполитической стабильностью Армении, договороспособностью и политической состоятельностью властей (вне зависимости от личностей), искренностью отношений, необходимостью пресечь насаждаемые в регионе пантюркистские и неоосманистские настроения, а также, как говорилось уже выше, притягательностью родственных цивилизаций.
По имеющимся у нас данным на встрече президентов Саргсяна и Роухани обсуждался внушительный пакет проектов, надлежащих проработке и исполнению соответствующими органами двух стран. Помимо приведенных выше подписанных соглашений, были достигнуты договоренности по строительству третьей высоковольтной электросети Армения — Иран, после сдачи в эксплуатацию которой объем сделок «газ в обмен на электроэнергию» возрастет в 3,5 раза. На границе государств будет создана особая экономическая зона Мегри — Нурдуз. Будет увеличен объем транспортируемого газа через Армению в Грузию и третьи страны, с последующим ростом армянской доли получаемого иранского газа. Уже рассматриваются конкретные проекты для прямого привлечения иранских капиталов в армянскую экономику. Но самое главное, что иранская сторона одобрила предлагаемые Ереваном коммуникационные проекты. На повестке переговоров стоял вопрос включении Исламской Республики в работы по осуществлению проекта автомобильной дороги Север — Юг, а также обсуждались детали подготовки к прокладке железной дороги из Ирана к Черному морю через территорию Армении. Вместе с тем были рассмотрены предложения по транспортировке туркменского газа в Европу через Иран и Армению, того самого газа, путь доставки которого по дну Каспийского моря уже второе десятилетие вызывает неутихающие споры у прикаспийских государств.
Впервые на уровне президента страны официальный Тегеран заявил о своем конечном выборе и планах включить Армению в масштабные энергетические, логистические и торговые проекты. Хасан Роухани дословно подтвердил, что Армения будет включена в большой транзитный коридор «Черное море — Персидский залив», тем самым, связав собой Черноморский бассейн и Россию с Исламской Республикой, а также станет площадкой подскока Ирана к обоюдному экономическому партнерству со странами ЕАЭС.
Из всего сказанного логически вытекает вывод, что Тегеран, развернув широкую экономическую деятельность по построению в Закавказье транзитных артерий и энергетических проектов, тем самым, автоматически включит дополнительные механизмы военно-политических гарантий стабильности в регионе. И у без того уже являющегося сдерживающей силой Ирана появится дополнительная мотивация по защите интересов на севере своих границ. Прежде всего это касается недопущения создания тюркской дуги и выталкивания Турции из уже насиженной Грузии.
Высказанная в Ереване фраза Роухани о том, что «карабахский конфликт не имеет военного решения» говорит сама за себя. Иран от селе не потерпит дестабилизации на территориях, подпавших в сферу его намеченных экономических планов.
Ближневосточный гигант с 17-ой по величине территорией в мире медленно, но верно встает на ноги. И как ни странно, самый маленький по величине его сосед с самой короткой протяженностью границы может сыграть неоценимую роль в возрождении иранской державности, как и для самой Армении участок границы в 36 километров способен положить конец 23-летней блокаде. Залогом превращения отдушины шириной в короткие 36 километров в мощную силу единственно может стать общность цивилизационных истоков, а также искренность и взаимодоверие, испытанное временем и политическими бурями региона.
Богдан АТАНЕСЯН
Aysor.am