-В 2016 году мы пережили два больших кризиса: войну весной и захват полка полиции летом. Как вы думаете, власть и общество сделали серьезные выводы? Или, может быть, есть понимание того, что следует что-то менять, но нет воли и решимости реализовать это на практике?
— Думаю, осознание того, что произошло, есть у многих, в том числе и у руководства Армении. Другое дело, что пути выхода из создавшейся ситуации могут быть разными, и главный вопрос — насколько наше общество вообще готово к переменам. Я считаю, что апрельская война и июльские события в Ереване стали тревожными звонками не только для руководителей, но и для армянского общества в целом — как в Армении, так и в диаспоре. Глубинные изменения возможны при наличии внутреннего консенсуса в обществе, и не очевидно, что он существует.
Мы подошли к 25-летию независимости Армении в ситуации, когда модель управления страной, построенная за эти годы, себя исчерпала.
— Давайте уточним, что вы имеете в виду под этой моделью?
— После распада СССР к власти в Армении пришли люди, родившиеся и выросшие в советской системе, либо бывшие диссиденты, бывшие комсомольские, партийные работники или бывшие сотрудники спецслужб. Многие из них любили и любят Армению, но, не имея иного опыта управления, помимо того, что они видели в Советском Союзе, не имея до этого возможности учиться в других странах, они воссоздали ту модель управления, которая была для них наиболее понятной и привычной.
Они мыслят тактически, а не стратегически. Многие из них считают, что зарабатывание денег, используя свое служебное положение, является нормой и не считается коррупцией. А те, кто знает больше языков, лучше воспитан и лучше образован, остаются практически невостребованными и не могут добиться серьезного успеха, потому что в обществе доминирует модель полублатного мачизма. В такой среде интеллигентным и интеллектуальным людям не остается ничего иного, как выражать несогласие с таким положением дел словами, а не делами.
В этой модели лидеры армянского государства не воспринимают себя лидерами армянской нации, вследствие чего существует четкое разграничение между Арменией как страной и нацией, которая живет по всему миру. Часть элит приветствует программы помощи диаспоры, говоря при этом: «Мы рады видеть вас в Армении, здесь красиво и безопасно, но, пожалуйста, не мешайте нам делать то, что мы считаем нужным, поскольку вы многого не понимаете».
Эта модель построена на системе закрытого общества, и в ней, к сожалению, добавленная стоимость создается не за счет производства новых товаров или услуг, а за счет перераспределения ресурсов: монополизации импорта, неуплаты таможенных сборов, «освоения» помощи международных организаций и т. д.
Очень многие бизнесмены в Армении стали богатыми не за счет эффективного управления своим бизнесом, а благодаря специальным преференциям, уходу от налогов или производству контрафактной или некачественной продукции. И речь идет не только об олигархах. Ни один из 26 образцов армянской молочной продукции, подвергшихся недавно независимой экспертизе, не соответствовал стандартам, и это иллюстрация того, что в данной модели здоровье нации, наших детей фактически приносится в жертву зарабатыванию «легких» денег. То же касается и других продуктов питания и товаров, при этом не все они производятся олигархическими структурами, что свидетельствует о наличии серьезной проблемы и общем отношении к ней.
Не менее остро стоит проблема с соблюдением стандартов в строительной сфере, в частности, норм сейсмобезопасности, что потенциально может повлечь за собой большое число жертв в случае нового землетрясения. Сегодня даже у новых высотных зданий в центре Еревана достраиваются дополнительные этажи без соответствующих расчетов увеличения нагрузки на несущие конструкции.
Отсутствие конкуренции с внешней средой привело к тому, что в Армении есть лишь очень небольшое количество компаний, соответствующих высоким международным стандартам. Эта закрытость оказывает негативное воздействие на все общество, на многие сферы деятельности — журналистику, науку, культуру.
В нашей стране просто понизилась планка, и то, что раньше было недопустимым, теперь кажется вполне нормальным. Изменить ситуацию можно и нужно за счет реализации большего количества масштабных и долгосрочных проектов международного уровня в области образования. Такие проекты помогают решить еще одну важнейшую задачу — они способствуют изменению системы образования, которая устарела не только в Армении, но и в мире в целом.
— Вы упомянули внутренний консенсус. Он же не может возникнуть сам по себе. Должна существовать некая повестка, вокруг которой будет формироваться консенсус. Кто должен предлагать эту повестку в условиях ущербности описанной вами модели? У власти не получается ее сформулировать и спустить «сверху вниз», но и по формуле «снизу вверх» тоже ничего не происходит.
— Во-первых, существующая модель не ущербна, она имеет право на жизнь. Любая модель имеет свои плюсы и минусы, и существующая позволяла в прошлом в некоторых случаях избегать более серьезных проблем, которые возникли почти во всех бывших республиках СССР. Но она себя исчерпала, прежде всего экономически.
Теоретически модель может продолжить свое существование при появлении новых искусственных финансовых потоков извне. Но в любом случае, следует понимать, что в рамках этой модели мы не имеем возможности укреплять свою обороноспособность и противостоять новым вызовам, реализовывать долгосрочные проекты, направленные на создание здорового и счастливого общества, и быть конкурентными в этом мире.
Другим огромным недостатком данной модели является то, что она фактически поощряет эмиграцию, поскольку объем закрытого общества сокращается, а поток финансовой помощи увеличивается и его может проедать меньшее количество людей. Строя дорогие рестораны без нормальных систем вентиляции или огромные отели с одним лифтом, производя фальшивый коньяк или реэкспортируя под видом армянских турецкие помидоры, можно протянуть еще какое-то время, но все эти схемы недолговечны.
Надо смотреть правде в глаза: мы не производим конкурентные товары и услуги. Да, у нас есть отдельные успешные компании в финансовом и IT-секторах, пищевой промышленности, однако их доля невелика. Мы много говорим о желательности выхода на внешние рынки, однако не всегда отдаем себе отчет в том, что на них царит жесткая конкуренция, которую можно выдержать при наличии ряда условий, ключевыми из которых, помимо прочего, являются качество и инновационность продукции и высокая производительность труда.
Мы много говорим о необходимости привлечения иностранных инвестиций, но при этом часто встречаем инвесторов в штыки. Если же мы говорим о модели открытой страны, то необходимо понимать, что помимо плюсов такая модель несет с собой определенные вызовы. Один из ключевых — это степень нашей готовности к тому, что люди других национальностей и вероисповеданий из разных государств — Ирана, Турции, России, Грузии — будут приезжать в нашу страну не только как гости, но и для того, чтобы заниматься здесь бизнесом.
— И все-таки кто и как должен менять описанную вами модель?
— Думаю, что главный вызов в данной ситуации — для президента. И мы видим, что он начал изменения, назначив премьером Карена Карапетяна. Это назначение — серьезное изменение статус-кво и первый большой шаг к трансформации модели и элит. Другой серьезный вопрос — это роль и место диаспоры, ее вовлеченность в Армению. Начать такой диалог — очень непростая задача, поскольку элиты в Армении и диаспоре, к сожалению, пока не вполне к нему готовы. Несмотря на то что независимая Армения была главной мечтой армян всего мира, армянская элита, живущая в разных странах, не смогла самоорганизоваться и, за редкими исключениями, не переехала в Армению, как это сделали многие выдающиеся армяне в 20-е годы прошлого столетия, когда условия жизни здесь были намного хуже нынешних. Для меня очевидно, что отношения между армянами диаспоры и армянами, живущими в Армении, не могут больше оставаться такими же, какими они были в последние 25 лет.
Состоятельные армяне — выходцы из богатых семей армянской диаспоры по инерции дают деньги на благотворительность, но, за исключением, может быть, России, в мире почти нет новых богатых и успешных армян, делающих это системно, как раньше.
В ХХ веке представители диаспоры жертвовали деньги, необходимые армянам для выживания и сохранения своих традиций, прошлого. Однако благотворительность в чистом виде тоже является формой поддержки закрытого общества. Сегодня деньги нужны для развития страны, а это гораздо более сложная задача. Исследование McKinsey показало, что для удвоения ВВП в проекты развития в Армении следует инвестировать более $500 млн в год в течение 15 лет, о чем мы сейчас можем только мечтать. Это абсолютно достижимая цель в модели открытого регионального хаба и невозможная в старой модели.
— Что касается нового премьера, то я вижу определенную опасность с точки зрения крайне завышенных ожиданий людей, которые увидели «просвет» в лице Карена Карапетяна и не желают вслушаться в его слова об отсутствии «волшебной палочки». Ему надо выводить страну из тяжелейшего экономического кризиса и одновременно заручаться поддержкой общества, не скатываясь при этом в популизм.
— Мы все должны понять необходимость безусловной поддержки президента и премьер-министра в том, что они начали делать. Без такой поддержки ничего не получится. Осознание того, что мы находимся в глубочайшем кризисе, не должно приводить к паническим настроениям. Наоборот, честный диагноз и концентрация всех ресурсов на лечении резко увеличивают шансы на успех.
Надо признать, что вследствие прихода нового человека на пост премьера появилась большая группа обиженных людей. Если модель будет меняться, то число этих людей будет расти. Эти процессы начались еще год назад, когда Самвел Карапетян приобрел «Электрические сети Армении». Компания, которая долгие годы была убыточной и требовала повышения тарифов, за один год стала эффективной и прибыльной. Это означает, что какая-то группа людей потеряла свои источники доходов либо у них резко выросли расходы, а прибыльные бизнесы перестали быть таковыми. Представьте, что станет с ними, если они начнут исправно платить все налоги и честно конкурировать на рынке.
Мы будем сталкиваться с ситуацией, когда в обществе будет расти количество людей, теряющих должности или денежные потоки. В то же время перед новым правительством стоит сложная задача, поскольку ему предстоит доказывать обществу, что оно эффективно. Задача усложняется тем, что реформы, которые начинаются с очень болезненных изменений, следует проводить за несколько месяцев до выборов, а эффект от многих из них станет заметен только спустя годы.
В этих условиях очень важен открытый диалог на разных уровнях, в котором белое будет называться белым, а черное — черным. Мы боимся говорить о многих проблемах, хотя в них нет ничего страшного, если обсуждение ведется на цивилизованном уровне. Надо разговаривать с людьми и многое объяснять, иногда принимать непопулярные решения. И самое главное — эти решения надо доводить до конца, поскольку в нашей ситуации «полуреформы» могут привести к полному краху.
— Вас трудно упрекнуть в пассивности, вы делаете очень многое в Армении и для Армении. Тем не менее следует ли ожидать от вас новых шагов по поддержке усилий президента и премьер-министра? Готовы ли вы вовлекаться в решение проблем с использованием своих интеллектуальных ресурсов и широких связей по всему миру?
— Решения о возможности вовлечения людей с разными взглядами в такого рода интеллектуальную дискуссию должны принимать руководители страны. Я могу сказать, что фонд IDeA уже максимально задействован для поддержки предпринимаемых шагов.
Мы считаем, что альтернативы поддержке премьер-министра и его команды не существует, у нас не будет второго шанса. После одобрения новой программы правительства следует немедленно приступать к ее реализации, и мы готовы содействовать этому своими интеллектуальными, финансовыми, организационными и кадровыми ресурсами, прекрасно понимая, что программа пока более нацелена на решение краткосрочных задач и не может отражать всего объема необходимых системных изменений.
До парламентских выборов 2017 года остается мало времени, а в обществе, к сожалению, накопилось очень много негатива и ненависти, что создает угрозу социального взрыва. Другой серьезный вызов — это апатия и безразличие людей. Очень непросто пытаться вытащить их из этой спячки и стимулировать их вовлечение в процесс перемен. Многие, к сожалению, заняли такую позицию: мол, пусть он (премьер-министр. — Ред.) пытается, а мы посидим посмотрим. Это опасная позиция. Как я уже сказал, у нас нет времени на другую попытку. Получится или не получится у Карена Карапетяна и его соратников — это значит: получится или не получится у всех нас. Его неудача будет неудачей для всех, а успех Карена Карапетяна — жизненная необходимость для всех нас и, хотел бы особо подчеркнуть, для Арцаха. Не имея сильной Армении, мы не сможем рассчитывать на правильное компромиссное решение о мире, который необходим всем в нашем регионе. За последний год ситуация вокруг этого вопроса сильно обострилась, так что и здесь у нас тоже не так много времени.
— Одним из неприятных «открытий» апрельской войны стало осознание того, что общество и армия не всегда хорошо понимают друг друга и существуют в отрыве друг от друга. Новый министр обороны Виген Саркисян выдвинул тезис создания «нации-армии», за который его, кстати, уже начали упрекать в стремлении «милитаризировать общество». Что вы скажете об этом тезисе?
— Думаю, что у нас нет иного пути, кроме как претворять его в жизнь. Просто не вижу другого пути. Израиль десятилетия живет по такой модели, и это не мешает ему быть демократическим государством. В Швейцарии, нейтральной и мирной стране, люди хранят дома боевое оружие и регулярно отправляются на военные сборы.
Нам предстоит длинный путь по изменению отношения к армии в обществе, и я рад, что новый министр обороны решил начать именно с этого и с преодоления существующего разрыва. Например, сегодня в нашем обществе нет консенсуса вокруг того, что стыдно избегать службы в армии. Однако боеспособность армии определяется не только материально-техническими показателями и новейшим вооружением, но и уровнем поддержки, которую солдаты и офицеры черпают из общества. Офицер не должен стесняться выходить на улицу в военной форме, наоборот, он должен гордиться своей формой. Нам следует принципиально менять ситуацию, когда армия воспринимается как «нагрузка» на госбюджет и на мирную жизнь, и создавать атмосферу, в которой молодые люди и даже девушки будут стремиться попасть в армию добровольцами.
— Ваш фонд за последние две недели сделал два заявления по теме сирийских армян и обозначил те действия, которые вы будете поддерживать. На мой взгляд, ситуация с армянами Алеппо наглядно демонстрирует неповоротливость государственных и диаспоральных структур и неготовность принимать решения. Разные структуры называют разные цифры о числе людей, желающих переехать в Армению. Другие органы уверяют, что у армян Алеппо все хорошо и все не так плохо, как кажется.
— Конфликт в Сирии, который, к сожалению, привел к фактическому разрушению одной из самых древних и процветающих армянских общин на Ближнем Востоке и уничтожению колыбели христианства, выявил несколько проблем. Во-первых, возвращаясь к началу нашей беседы, элиты Армении не считают себя ответственными за судьбу всей нации. Вторая проблема, которую выявил «Гуманитарный индекс», исследование, которое мы проводим в рамках гуманитарной инициативы «Аврора», заключается в том, что люди считают, что искать выход из подобных гуманитарных кризисов должны государства, а не они сами. И проблема тут не в бедности государства и людей, а в безразличии и неверии в то, что можно изменить ситуацию. Несколько десятилетий назад было бы сложно представить, чтобы армяне не протянули руку помощи или кусок хлеба соотечественникам, попавшим в беду. Это не вопрос благосостояния — это вопрос отношения. В рамках гуманитарной инициативы «Аврора» мы помогаем детям из арабских стран, беженцам из стран Ближнего Востока. Это тоже вопрос отношения: 100 лет назад их предки спасали наших предков, несмотря на то что сами тоже жили в условиях, далеких от достатка. Мы как нация, пережившая Геноцид, не можем так относиться к тому, что происходит недалеко от пустыни Дер-эйр-Зор, где покоятся кости сотен тысяч наших родных.
В Армении есть немало людей, которые, несмотря на сложную экономическую ситуацию, хотят помогать, но не знают как. Поэтому мы решили создать механизм определенной координации этих усилий. К сожалению, наша инициатива вызвала не только большую волну позитивной энергии, но и какую-то подковерную возню. В связи с этим хочу сказать, что у нас не было и нет амбиций возглавить процесс помощи сирийским армянам. Но мы считаем, что продолжать делать вид, будто ничего не происходит, или воспринимать вопрос жизни и смерти наших соотечественников как лишнюю головную боль, как делают некоторые чиновники, неприемлемо. Есть «подводные течения», разные интересы, realpolitik, но человеческая жизнь бесценна. Именно поэтому мы хотим помочь в создании механизма координации усилий, обеспечения их максимальной прозрачности и системности, прекрасно понимая при этом, что не критикуют только тех, кто ничего не делает.
— Мы затронули с вами немало сложных вопросов, и я не могу не спросить: вы оптимист или пессимист?
— Я абсолютный оптимист и верю, что, несмотря на все сложности, у нас есть шанс. Я много раз говорил, что XXI век дает армянам очень большие возможности. Нам следует собраться и воспользоваться ими, для этого у нас есть все преимущества. Дорогу осилит идущий.
Источник: «Медиамакс»